революционные смайлы ручной работы!!!!!

[ulalume]

Граждане! как и обещала, честно выношу на суд сурового но справедливого революционного трибунала смайлы собственной работы производства августа 2007 года.

итак. comite de surrealite generale aka комитет общественного сюрреализма представляет

это добрый санкюлот:


это он же, если его долго не кормить:


гражданин марат в ванне:


гражданин дантон толкающий речь:


гражданин робеспьер:


гражданин демулен:


гражданин демулен в шляпе (хм, она ему явно не по размеру):


триумвиры революции:


гражданин сансон при исполнении:


Гражданин! кидаясь в аффтара тапком помни, что аффтар ваял это исключительно для самоудовлетворения и даже не думал, что это когда-нибудь кто-нибудь увидит!!!!!!!!!!!

@темы: смайлы

---

[Григорий Головин]

Аделаида Лабий-Гияр, Максимильен Мария Изидор де Робеспьер. На Робеспьере парик и фрак, который украшают белое жабо и белые манжеты.

---

ВОПРОС

[Арман Каррель (Зверюка)]

Скажите, уважаемые знатоки, насколько соответствует правде заявление АГН, что "Королевские конюшни были превращены в место заседания революционных трибуналов"?
Заранее благодарен.

---

Сделай сам!

[*Fifi*]

Конструктор для юного революционера:

---

Нравится мне издеваться над Дантоном, ну нравится!

[Григорий Головин]

@темы: фанарт

---

[Арман Каррель (Зверюка)]

Гериньер

К XVIII веку в искусстве верховой езды накопился уже огромный опыт. Разнообразие изобретений, трюков, приемов и методов порождало потребность критического анализа их и создания единой системы. Основы такой системы — так называемой классической школы верховой езды — изложил в книге «Школа кавалерии» (1773, Париж) Франсуа Робишон де ля Гэриньер (1688—1751). Он стал законодателем в искусстве верхо'вой езды в такой степени, что его произведение называлось «библией верхового искусства» и почитается и поныне в Венской испанской школе верховой езды.
Хотя Гэриньера иногда называют представителем Версальской школы, он в Версале никогда не работал, а содержал частное училище в Париже с 1715 по 1730 год, затем возглавлял старый королевский манеж при дворце Тюильри. Но уже с 1715 года он носил звание «преподавателя верховой езды короля», и стиль выездки, развитый после Плювинеля версальскими мастерами де ля Балле, дю Плесси и учителем Гэриньера де Вандейлем, стал основой его учения. Это направление он защищал и укоренил как «золотую середину» между ускоренной, более искусственной дрессурой Ньюкэстла и отказом от сложной выездки вообще, которое распространялось сторонниками английской охотничьей езды.
Кроме того, Гэриньер считал нужным и своевременным отстоять научное отношение к выездке: «Верховая езда может казаться единственным искусством, для изучения которого достаточно только упражняться. Но упражнение без знания основ науки верховой езды является все-таки голой рутиной, необходимым результатом которого будут бесцельная дрессировка и своего рода дешевая элегантность, чем можно обманывать только профанов».
Выбор упражнений в книге Гэриньера — одно из главных достоинств. Мы не найдем здесь неестественных упражнений на трех ногах или с вытяжкой передних ног, зато описаны почти все современные упражнения высшей школы, а также семь школьных прыжков и подготовительные упражнения к ним, которые еще культивируются в Венской школе.
Нововведениями Гэриньера были контргалоп, менка ног в воздухе и езда «плечами внутрь». Последнее стало ключевым упражнением классической школы, при помощи которого согнутой в боку лошади облегчают путь к высокой степени сбора, сохраняя при этом ее подвижность, гибкость и равновесие. Здесь проявляется основной принцип Гэриньера: развивать лошадь систематической гимнастикой от легкого к сложному.
Освоение гармонии взаимопонимания всадника и лошади Гэриньер начал с новой конструкции седла. Он упразднил высокие подушки на передней и задней луках, у колен и седалища всадника, опустив его как можно ближе к спине лошади. Всадник уже не держался в седле силой ног, а сидел свободно на седалищных костях, амортизируя толчки лошади эластичным движением своей поясницы. Положение ног тоже изменилось: ноги были не выпрямлены вперед, а слегка согнуты в коленях, шенкель отведен чуть назад от вертикали и постоянно соприкасался с боком лошади. Так появилась «балансирующая» посадка, которая сохранилась до наших дней.
Более чувствительная посадка сделала возможным и более тонкое упражнение. Увеличилась роль центра тяжести всадника, его поясницы и шенкелей вместо шпор и мундштуков. Гэриньер был первым, кто при обучении лошади отказался от сложных мундштуков с разными приспособлениями и стал часто применять трензель вместе с мундштуком, чтобы «не перегнуть» лошадь. В его книге впервые встречается выражение «гармония средств управления».
Последовательность развития качеств обучаемой лошади Гэриньер выражал так: «гибкость, послушность, точность».
Развитие гибкости производилось гимнастическими упражнениями, среди которых очень важным было «плечами внутрь», но на вольтах и кругах работали в основном только при начальной выездке и то больше на корде.
Послушание лошади Гэриньер видит в новом аспекте — прав ли всадник. Он пишет: «Причинами непослушности лошади в основном являются недостаточные способности всадника, в меньшей степени — естественное несовершенство лошади. Непослушность может иметь три мотива: лошадь не понимает, что от нее требуется; лошадь не имеет соответствующих способностей; она не в состоянии достигать требуемого уровня. Если всадник силой требует непонятное, возникает сопротивление. Это само собой разумеется. В таком случае лучше сначала обучать лошадь, чтобы она знала ответ. Далее надо часто повторять упражнение, чтобы знание превратилось в привычку, и так достигается точное подчинение».
Здесь, и вообще часто в мыслях Гэриньера проявляются важные принципы классической школы: вместо подавления сопротивления лучше его вовсе не вызывать; подчинение достигается путем привыкания, а не через борьбу с лошадью; выездка является не только обучением, но даже больше этого — физическим формированием лошади.
Гэриньера позже упрекали, что он не учит, как именно должен всадник требовать от лошади выполнения разных упражнений, но его задачей было провозглашение общих правил.
Однако он дал много отдельных советов и приемов, которые актуальны и сейчас. Он изобрел известный прием, который сам назвал «опустить перед»: всадник отдает полностью повод, проверяя сохранение осанки самой лошадью. Он подчеркнул ценность галопа, как прекрасного средства для расслабления напряженных мышц спины лошади, для обучения лошади искать хороший контакт с рукой всадника, для создания правильного дыхания. И до и после него многие всадники высшей школы очень мало ездили нормальным трехтактным галопом (кентером), боясь потерять максимальный сбор и подчинение. Гэриньер же высказал даже такую мысль: «На охоте лучше всего дать лошади скакать, как она сама хочет.» Правда, сам он в поле не ездил.
Ему принадлежит и до сих пор оспариваемый тезис, что пассажу лошадь следует обучать только из пиаффе, а не раньше и другими способами. Он не считал это легчайшим путем, но требовал этого во избежание основных ошибок: аритмии пассажа и «парящего пассажа» с отставленным задом. Так он проявил еще одну мудрость классической школы — лучше вовсе не сделать упражнение, чем сделать это искаженно.
Если до Гэриньера ведущие мастера выездки оставили нам отдельные интересные идеи, то наследие Гэриньера богаче: это основы современного понимания выездки как целостной системы.
Величайшая заслуга Гэриньера — в совершенствовании искусства верховой езды на основе естественных движений лошади и путем изменения ее равновесия, а не через сложные сигналы и рефлексы.

Р.КОЛЛОМ

плечо вовнутрь. Гравюра из "Конной Библии"

по материалам
www.kdvorik.ru/base.php?id=167

---

Гольбах "Карманное богословие", словарь.

[Григорий Головин]

Вот некоторые определения оттуда:

РАЙ - обитель блаженства, расположенная, по мнению одних, где-то в южном полушарии, а по мнению других - в заоблачных высях. Там избранники будут иметь наслаждение вечно петь в унисон: "Да святится имя твое". Многие не очень-то стремятся попасть на этот концерт, боясь скуки и плохого общества; нет сомненья, что придворную даму затошнило бы, если бы она оказалась рядом с каким-нибудь францисканским монахом.

АД - кухонная плита, на которой кипит котел духовенства. Она сложена специально ради священников. Небесный отец, их главный повар, заботясь о хорошем питании духовенства, накалывает на вертела тех из своих детей, которые не проявляли должного внимания к их наставлениям.

АНГЕЛЫ - курьеры небесной канцелярии, которых бог посылает к своим фаворитам. Без ангелов бог был бы принужден самолично приводить в исполнение свои приказания. У каждого христианина есть свой ангел-хранитель, который мог бы его удержать от многих глупых поступков, если бы это не противоречило свободе воли. Отношение между архангелами и ангелами то же, что между нашими архиепископами и епископами. Архангелами бог пользуется как чрезвычайными послами.

ЖЕНЩИНЫ. Христианство проявляет сильную неблагосклонность к красивым женщинам; нужно быть некрасивой или пожилой, чтобы заслужить его внимание. Женщины, которым нечем прельстить общество, приятны богу и по душе духовенству; набожные дуры верой и правдой служат религии, духовнику и приходскому священнику своими святыми сплетнями, святыми интригами, святым брюзжанием и главным образом своей тупой преданностью вещам, в которых ничего не смыслят.

ДЬЯВОЛ - главный министр небесного двора, рычаг, при помощи которого работает церковь. Бог одним словом мог бы повергнуть его во мрак небытия, но он остерегается это сделать: бог сильно нуждается в нем, так как на его счет он может относить все глупости, в которых могли бы обвинить его самого. Поэтому он оставляет дьявола в покое и терпеливо переносит все его выходки по отношению к своей супруге, к своим детям, к самому себе. Бог не может обойтись без дьявола, богобоязненность часто не что иное, как страх перед дьяволом. Не будь дьявола, многие набожные люди никогда не помышляли бы ни о боге, ни о его духовенстве.

ДУША - неведомая субстанция, неведомым способом воздействующая на нашу плоть. Мы имеем о ней лишь слабое понятие. Отсюда мы должны заключить, что субстанция эта духовная. Никто, однако, не знает, что такое духовность. Душа - самая благородная часть человека, ибо о ней мы знаем меньше всего. У животных нет души, или во всяком случае их души материальны. Священники и монахи обладают духовной душой, но на беду некоторые не проявляют ее, вероятно, из величайшего смирения.

А это сам Гольбах.

@темы: литература, источники

---

Красота несказанная или Шантийи

[Арман Каррель (Зверюка)]

от  Фиолетовая Драконица

Замок, интерьеры конюшен, статуя Кондэ и лес.

lich.phys.spbu.ru/laura//Chantilly/

@настроение: ...задумчивое...

---

Приветствую

[Арман Каррель (Зверюка)]

Сфера моих интересов лежит в области периода правления Луи XVI, эпохе расцвета Школы, совершенно истребленной в годы ВФР. И, если администрация не против, я расскажу здесь о мастере Школы, потрясающем человеке Луи Казо де-Нестьере, главном конюшем Королевской Версальской конюшни.

Де-Нестьер

Франция, 17-18 век. Здесь создается школа самой сложной виртуозной работы с лошадью – От Эколь. Ее создали три мастера – Антуан де Плювинель, автор трактата «Наставление королю», Франсуа Гериньер, автор «Всаднической школы», шевалье де Нестьер. Последний был менее знаменит, хотя сделал больше прочих, например, изобрел испанский шаг – основополагающее движение От Эколь.

--------------------------------------------------------------------------------

Шевалье де Нестьер изобрел тот самый жуткий, поразительный, фантастический обряд, через который должен был пройти всякий новичок, пожелавший учиться у де Нестьера. Ритуал заключался в том, что каждому новичку на голову одевалась специально сшитая для человеческой головы уздечка. А в рот вставлялось железо, то самое, которое находиться во рту лошади, когда ею управляет всадник. И тогда, то сам де Нестьер, то старшие, уже прошедшие в свое время этот обряд ученики, брали поводья и начинали работать этим железом в человеческом рту так, как человек работает им в лошадином. Ученик де Нестьера на всю свою жизнь должен был запомнить и понять, какую боль испытывает лошадь при так называемой верховой езде, пусть и самой мастерской. И действительно, тот, кто прошел этот крестный путь, кто прошел вдоль старой версальской стены, с лошадиным железом во рту, навсегда запоминал этот, как выражались тогда, в зарождающейся От Эколь, вкус боли.

- «Как на вкус железо?»
- «На вкус, как боль».

-------------------------------------------------------------------------------- (с)А.Г.Невзоров

Этот замечтательный человек пропал без вести в годы Революции и террора, но учитывая, что перед фамилией его стояла частица "де", можно, наверное, не сомневаться в его участи...


Кстати, милости прошу желающих в свое сообщество)))Буду рад всем))))

@музыка: Кельтик спирит медли

@настроение: ОтЭкольное

---

Немного поэзии

[ГражданинЪ]

АНДРЕ ШЕНЬЕ МОЛОДАЯ УЗНИЦА



ОДА

В полях блестящий серп зелёных нив не жнёт;

Янтарный виноград, в ту пору как цветёт,

Не должен хищных рук бояться!

А я лишь начала, красуясь, расцветать…

И пусть мне суждено слёз много проливать –

Я с жизнью не хочу расстаться.



Смотри, мудрец, на смерть с холодною душой!

Я плачу и молюсь, и жду, чтоб надо мной

Сквозь тучи звёзды проглянули.

Есть дни ненастные – но красен Божий свет;

Не каждый сот душист; такого моря нет,

Где б ветры бурные не дули. –



Надежда светлая и в доле роковой

Тревожит грудь мою пленительной мечтой,

Как ни мрачна моя темница.

Так вдруг, освободясь от пагубных сетей,

В поля небесные счастливее, быстрей

Летит дубравная певица.



Мне рано умирать: покой мне дарит ночь,

Покой приносит день, его не гонят прочь

Ни страх, ни совести укоры;

И здесь у всех привет встречаю я в очах,

Улыбку милую на пасмурных челах

Всегда мои встречают взоры;



Прекрасный, дальний путь ещё мне предстоит, –

И даль, в которую невольно всё манит,

Передо мной лишь развернулась;

На радостном пиру у жизни молодой

Устами жадными до чаши круговой

Я только-только что коснулась.



Я видела весну, – хочу я испытать

Палящий лета зной, и с солнцем довершать

Теченье жизни я желаю;

Лилея чистая, краса родных полей,

Я только видела блеск утренних огней, –

Зари вечерней ожидаю.



О смерть, не тронь меня! Пусть в мраке гробовом

Злодеи бледные с отчаяньем, стыдом

От бедствий думают скрываться;

Меня ж, невинную, ждёт радость на земли,

И песни нежные, и поцелуй любви:

Я с жизнью не хочу расстаться.



Так в узах я слыхал, сам смерти обречён,

Прелестной узницы и жалобы, и стон, –

И думы сердце волновали.

Я с лирой соглашал печальный голос мой,

И стон, и жалобы страдалицы младой

Невольно струны повторяли.



И лира сладкая, подруга тяжких дней,

Быть может, спрашивать об узнице моей

Заставит песнию своею.

О! знайте ж: радости пленительней она;

И так же, как и ей, конечно, смерть страшна

Тому, кто жизнь проводит с нею.



эта замечательная ода А. Шенье вдохновила В. А. Жуковского на написание баллады «Узник».

@темы: поэзия

---

Елена Сьянова. Из цикла Маленькие трагедии великих потрясений. ч.3

[Григорий Головин]

21 мая 1794 года английский агент-наблюдатель Дютар пишет своему шефу премьер-министру Вильяму Питту следующее: «После устранения Дантона во Франции остался один национальный лидер, чье имя равноценно букве закона, чье слово само есть закон – это Максимилиан Робеспьер». 24 мая того же года Дютар продолжает свою мысль: «Не нужно обольщаться на тот счет, что народ способен в скором времени отвернуться от Робеспьера. Народ к этому еще не готов. Однако после казни виртистов и лидеров Коммуны народ больше не имеет голоса в Национальном Конвенте. Там правят иные силы, которые не только не поддерживают Робеспьера – они ненавидят его и сделают все, чтобы столкнуть в пропасть. Как убить национального лидера? – вопрошает в том же послании Дютар. – Смерть его не должна быть мгновенной, ибо она лишь умножит народный пафос. Доказательство тому – смерть Марата, ныне возведенного в божество. Правильное же убийство есть процесс поэтапный, и происшествие вчерашнего дня говорит мне о том, что первый этап успешно пройден, поскольку Париж рассмеялся». Вчера было 25 мая. Теплый ласковый денек с желтым солнышком, голубым небом и зеленой травкой, усыпанной золотистыми стружками и заваленной штабелями досок во дворе столяра Дюпле, у которого вот уже пятый год подряд снимал комнату Максимилиан Робеспьер. По этим стружкам прогуливалась с раннего утра какая-то девица и посматривала на окна. Работники Дюпле, пилившие доски, несколько раз спрашивали, чего ей здесь нужно, но не получив вразумительного ответа, махнули на нее рукой. Позже из дома вышел сам Дюпле и тоже поинтересовался. Девица отвечала, что желает видеть гражданина Робеспьера и говорить с ним. Вид у нее был ангельский: невинный взгляд, румянец на щечках, на пухлом локотке розовая корзиночка. Дюпле сказал, что Робеспьера нет дома. Однако, уже собравшись было уйти, он вдруг вспомнил, что год назад вот также явилась в дом к Марату другая девица, Шарлотта Корде, и тоже с ангельским взглядом. «А ну-ка, ребята, гляньте, нет ли при ней чего-нибудь подозрительного?» - велел Дюпле своим работникам. Те первым делом сунули носы в корзинку девушки и – о ужас! – обнаружили там два ножа. Целых два. Шарлотта Корде в квадрате – какой кошмар! Из дому выбежали жена Дюпле и две их дочери. И вскоре присоединились к общему смеху. Дело было в том, что оба ножа новой Немезиды были размером с мизинец. Такими ни убить, ни ранить, разве что поцарапать можно. Посмеялись. Однако в полицию девицу все-таки свели. Доброе семейство Дюпле никак не предполагало, что уже на следующее утро их знаменитому квартиранту сделается не до веселья. По привычке просматривая за завтраком свежие газеты, Робеспьер вдруг побледнел. Чашка с кофе замерла в его руке. Газеты живописали вчерашнее происшествие на редкость точно, без малейшего искажения. И залитый солнцем дворик, и кукольную внешность девочки по имени Сесиль Рено, и ее кукольные ножички, и смех во дворе Дюпле. После античной трагедии Марата и Шарлоты Корде это покушение не годилось даже в площадной балаган. И Робеспьер прекрасно понял, какой удар нанесли ему враги. Кукольные ножички Сесиль Рено, не дотянувшись ни до его камзола, ни до его репутации, совершили самое худшее: они сбили пафос с имени Максимилиана Робеспьера. Вся значительность, весомость, а главное, серьезность созданного им образа грозила развеяться, как дым, ибо Париж рассмеялся. Чтобы как-то поправить дело, Сен-Жюст срочно потребовал в связи с покушением принять новый закон об усилении террора. Но комитет общественного спасения, в котором Робеспьер до сих пор был хозяином, отказался. Это был страшный удар. Теперь уже впрямую по репутации неподкупного. «Полагаю, что следует ожидать быстрого развития событий и перехода ко второму этапу. Полагаю также, что после смеха Париж погрузится в задумчивость, ее сменит общее недовольство, и заговорщикам не составит труда перевести ропот Парижа в предъявление вины тому, что политическое одиночество столь опасно затянулось» - писал агент Дютар премьер-министру Питту. А Сесиль Рено гильотина отрезала голову.

@темы: литература

---

Елена Сьянова. Из цикла Маленькие трагедии великих потрясений. ч.2

[Григорий Головин]

Свое имя он носил как корону на гордо поднятой голове. «Бомарше. Я – Бомарше», - и открыты все двери, распахнуты все сердца. Он думал, что так будет вечно, но Франция сходила с ума и впадала в беспамятство, а в конце августа 1793 года Париж окончательно обезумел. Бомарше бродил по пыльным улицам, увязал в потных толпах, его затирали какие-то злобствующие сборища, едва не побили, город точно метался в бредовых подозрениях, в пароксизме страха. В жизни Пьера много чего бывало, при старом режиме он несколько дней провел в Сен-Лазар, самый вонючей, вшивой из парижских тюрем, и тамошние крысы едва не обглодали ему пальцы на ногах, зато вышел он оттуда триумфатором. Тогда на каждом парижском углу орали его имя, понося произвол двора,
гонителя поэтов, те же самые люди, что теперь толкали его локтями, оскорбляли, высмеивали за изящный костюм, дорогие духи, вежливую речь. Бомарше чуть не заплакал от обиды, когда ему треснули кулаком в спину, а потом еще и залепили вдогонку грязью. «Sic transit Gloria mundi» - «так проходит слава мира», но у поэтов сердца как канарейки, обмелев, упадут и не поют больше. Из фиакра ему торопливо махнул прокурор коммуны Манюэль - премилый человек, к тому же собрат по перу. «Месье Бомарше, дружеский совет, уезжайте из Парижа сегодня, сегодня же», - быстро проговорил он, почти не разжимая улыбающихся губ. «Не этой ночью, так следующей будет большая резня». «Но вы – прокурор», - отпрянул Бомарше. «Бегите», - так же сквозь растянутые губы пропел Манюэль. И точно в подтверждение этих слов прокурора раздались за спиной Бомарше дребезжание и скрип, 6 черных полицейских карет с закрытыми окнами цепью тянулись от Ратуши в сторону тюрьмы аббатства, по 5 человек в каждой, всего 30 неприсягнувших священников медленно перемещались к месту своего заключения под зловещий ропот и шипение парижан. Сопровождающий эти кареты людской поток все уплотнялся, вытягивался, всасывая случайных
прохожих, которым некуда было деваться на ставшей узкой улице Сент-Оноре, и Бомарше тоже пришлось ползти в этом змеящимся хвосте, который вильнув у площади Грев, наконец рассекся, дав простор рукам и глоткам добровольных, но бдительных стражей. Священников ругали, женщины слали им проклятия как величайшим грешникам, обзывали служителями Вельзевула, к окнам карет тянулись пудовые кулаки мужчин, туда летели тощие плевки, Бомарше внезапно поймал себя на том, что и сам высасывает остатки слюны из пересохшего рта. Раздражение, досада, вся собственная скопившаяся в нем злость рвались наружу и целились в тошнотворно лаковый бок кареты. Первый священник кулем вывалился в дорожную пыль, за ним второй, третий, на каждую черную сутану слеталось по стае. Те, что осилили к ним пробиться, пинают, топчут увесистую плоть, рвут и
терзают ненавистные рясы. Бомарше почувствовал, как и его распирает, душит непознанное прежде чувство. Его башмак оказался слишком близко от перекошенного человеческого рта, надувающего кровавый пузырь, и Пьер отшатнулся. Взвыв без звука, он втянул голову и, выставив острые плечи, побежал, как сквозь лес, маневрируя между стволами тел. Потом он потерял сознание, а когда очнулся, над ним склонился прокурор Манюэль. «Как Вы неосторожны, мой друг! Бегите, бегите из Парижа!». «Куда мне бежать?» «Я - Бомарше, я призвал революцию, я создал Фигаро». «Ваш Фигаро –холуй, революция холуев закончена». Теперь пришел Гун, теперь вы никто». Перед глазами Пьера все еще висел желтый туман, и все надувался и надувался кровавый пузырь возле его башмака. «Я никто? Неправда». И Бомарше вдруг улыбнулся прокурору своей прежней улыбкой триумфатора. «Я не ударил. Я - Бомарше».

@темы: литература

---

Елена Сьянова. Из цикла Маленькие трагедии великих потрясений. ч.1

[Григорий Головин]

В 70-х годах XVIII века в провинциальном французском городке Сент-Омер жили два приятеля, не желавшие быть провинциалами. Фамилия одного была Виссери, другого – Ланжене. Когда Франклин изобрел громоотвод, Виссери решил устроить такой же и над своим домом. Что тут началось! Жители Сент-Омера, и так косо глядевшие на друзей-вольнодумцев, забросали муниципалитет протестами против этой «адской штуки, притягивающей небесный огонь» и потребовали громоотвод снести. Виссери решил судится и обратился к знаменитому адвокату Либорелю, а тот передал это дело своему молодому протеже, недавно получившему место в королевском суде, по имени Максимилиан Робеспьер. 23-летний адвокат рьяно взялся за дело. Он решил столкнуть в нем мир просвещения с миром мракобесия и непременно выиграть процесс, о котором вскоре начали писать по всей Франции. Первая речь, произнесенная Робеспьером в Аррасском суде, принесла ему громкий успех: аплодисменты, цветы от поклонниц, одобрительные отзывы коллег. Воодушевленный, уверенный в победе Робеспьер как раз работал над второй речью, призванной послать мракобесов в нокдаун, когда неожиданно получил записку от своего покровителя, Либореля. «В деле о громоотводе не все так однозначно, мой молодой друг, - писал Робеспьеру его более опытный коллега. – Пересылаю вам для ознакомления полученное мною из Парижа письмо, в котором научным языком выражается то же сомнение, что заставило меня отказаться от защиты изобретения, чрезвычайно опасного в качестве модного увлечения наших легкомысленных горожан». Робеспьер внимательно прочитал и на некоторое время впал в уныние. Двое подписавшихся, Жан Поль Марат, врач и естествоиспытатель, и Жан Антуан Кондорсе, философ и научный секретарь Академии, подробно описывали все опасности, связанные с уловлением молнии в городах, с ошибками установки громоотводов, уже погубивших немало жизней в Новом Свете. Предлагали провести общественные чтения, чтобы подробно ознакомить горожан с этим изобретением, как было сказано в письме, «чересчур опасным, чтобы так просто отдать его в руки несведущим». «Да черт бы вас подрал!» - видимо, подумал про себя Робеспьер. «Мне завтра речь произносить, тут вся карьера под вопросом! Общественные чтения… Да меня тухлыми яйцами закидают». И он дописал свою речь и произнес ее с блеском. Был закидан. Цветами. Виссери даже преподнес своему адвокату лавровый венок, а приятель Виссери Ланжене прямо на суде обещал горожанам немедленно установить громоотвод и у себя и пригласил всех желающих во время первой же грозы увидеть его в действии. А грозы той весной 1782 года начались негаданно ранние. Громоотвод Ланжене устанавливали наспех. Садовник, которому хозяин поручил сделать заземление, тоже поторопился, стараясь поскорее отделаться от опасной, дьявольской, как ему казалось, работы. В результате, молния ударила прямо в основание деревянной колонны под балконом, на котором находился сам Ланжене с семейством и десятки зрителей-смельчаков. К счастью, никто не погиб. Но дом сгорел, а Ланжене парализовало, и он лишился речи. О происшествии написала только одна парижская газета, да была составлена записка в Академии Наук. И для всей Франции, как и для недобросовестных историков, «Дело о громоотводе» так и осталось победой партии философов, вещавшей устами Робеспьера, над толпою мракобесов, права которых почему-то взялись защищать физик Марат и философ Кондорсе. «Великие изобретения и открытия, периодически сотрясающие наш мир, всегда требовали себе жертв, - говорилось в их письме, - но смириться с этим окончательно было бы преступлением, господа».

@темы: литература

---

Граждане с форума оценят сей злбодневный плакатик

[Григорий Головин]

@темы: фанарт

---

Текст "Марсельезы"

[Григорий Головин]

О, дети родины, вперед!
Настал день нашей славы;
На нас тиранов рать идёт,
Поднявши стяг кровавый! (bis)
Вам слышны ли среди полей
Солдат свирепых эти крики?
Они сулят, зловеще дики,
Убийства женщин и детей.
К оружью, граждане!
Смыкайтеся в ряды вы!
Пусть крови вражеской
Напьются наши нивы!
Что нужно ей, орде рабов,
И этих королей союзу?
Готовят стыд своих оков
Они давно уже французу! (bis)
Да, то для нас! Какой позор!
Великий гнев в сердцах пылает:
Кто это заводить дерзает
О нашем рабстве разговор?
К оружью, граждане!
Смыкайтеся в ряды вы!
Пусть крови вражеской
Напьются наши нивы!
Как! Нам предписывать закон
Хотят когорты иностранцев,
И из домов погнать нас вон
Толпы наёмных оборванцев! (bis)
Великий Бог! Нас заковать!
Ярмо нам наложить на выи,
Чтоб деспоты, тираны злые,
Нам впредь могли повелевать!
К оружью, граждане!
Смыкайтеся в ряды вы!
Пусть крови вражеской
Напьются наши нивы!
Трепещет каждый пусть тиран
С позорною своей толпою!
Пусть замыслы коварных стран
Оплатятся своей ценою!(bis)
Солдатом каждый стал у нас:
Погибнут юные герои,
Земля родит их новых вдвое,
Дабы разбить оружьем вас!
К оружью, граждане!
Смыкайтеся в ряды вы!
Пусть крови вражеской
Напьются наши нивы!
Французы! Ваш высокий дух
У вас потребует пощады
Для тех, о ком есть верный слух,
Что воевать они не рады! (bis)
Не то – кровавый деспот сей,
Буйе сообщники прямые,
Они не люди – тигры злые,
Что рвут грудь матери своей…
К оружью, граждане!
Смыкайтеся в ряды вы!
Пусть крови вражеской
Напьются наши нивы!
Святая к родине любовь,
Веди нас по дороге мщенья.
Свобода! Пусть за нашу кровь
И за тебя им нет прощенья! (bis)
И пусть на твой могучий зов
К знамёнам прилетит Победа,
И взор надменного соседа
Увидит Славы к нам любовь.
К оружью, граждане!
Смыкайтеся в ряды вы!
Пусть крови вражеской
Напьются наши нивы!
На тот же путь и мы пойдем,
ак старших уж в живых не будет.
Их прах мы на пути найдём:
Никто их доблесть не забудет. (bis)
Нам лучше, чем их пережить,
За ними вслед сойти в могилы.
Все напряжем мы наши силы –
Хоть умереть, да отомстить!
К оружью, граждане!
Смыкайтеся в ряды вы!
Пусть крови вражеской
Напьются наши нивы!


liberte.newmail.ru/Marseillaise.html

На языке оригинала.
La Marseillaise
Allons enfants de la Patrie,
le jour de gloire est arrivé
Contre nous de la tyrannie
L'étendard sanglant est levé.
L'etendard sanglant est levé:
Entendez-vous dans nos campagnes
Mugir ces féroces soldats?
Qui viennent jusque dans vos bras
Egorger vos fils et vos compagnes.

Refrain:
Aux armes citoyens,
Formez vos bataillons.
Marchons! Marchons!
Qu'un sang impur
Abreuve nos sillons!

Que veut cette horde d'esclaves
De traîtres, de rois conjurés?
Pour qui ces ignobles entraves
Ces fers dès longtemps preparés
Ces fers dès longtemps preparés
Français, pour nous, ah quel outrage,
Quel transport il doit exciter!
C'est nous qu'on ose méditer
De rendre à l'antique esclavage.

Refrain

Quoi! Des cohortes étrangères
Feraient la loi dans nos foyers?
Quoi! Ces phalanges mercenaires
Terrasseraient nos fiers guerriers.
Terrasseraient nos fiers guerriers.
Grand Dieu! Par des mains enchaînées
Nos fronts, sous le joug, se ploieraient?
De vils despotes deviendraient
Les maîtres de nos destinées?

Refrain

Tremblez tyrans, et vous perfides
L'opprobre de tous les partis.
Tremblez, vos projets parricides
Vont enfin recevoir leur prix!
Vont enfin recevoir leur prix!
Tout est soldat pour vous combattre.
S'ils tombent nos jeunes héros,
La terre en produit de nouveaux
Contre vous, tous prêts à se battre

Refrain

Français en guerriers magnanimes
Portez ou retenez vos coups.
Epargnez ces tristes victimes
A regrets s'armant contre nous!
A regrets s'armant contre nous!
Mais ce despote sanguinaire
Mais les complices de Bouille
Tous les tigres qui sans pitié
Dechirent le sein de leur mère!

Refrain

Amour Sacré de la Patrie
Conduis, soutiens nos braves vengeurs.
Liberté, Liberté chérie
Combats avec tes défenseurs
Combats avec tes défenseurs
Sous nos drapeaux, que la victoire
Accoure a tes mâles accents
Que tes ennemis expirants
Voient ton triomphe et nous, notre gloire.

Refrain

("Couplet des enfants")
Nous entrerons dans la carrière
Quand nos aînés n'y seront plus
Nous y trouverons leur poussière
Et la trace de leur vertus!
Et la trace de leur vertus!
Bien moins jaloux de leur survivre
Que de partager leur cercueil.
Nous aurons le sublime orgueil
De les venger ou de les suivre.

Refrain

---

Приветствие

[ГражданинЪ]

Салют и братство, граждане!

@темы: приветствие